Но Аристотеля постигла печальная судьба — хотя не совсем непосредственно — благодаря церкви, не христианству; его исказили, не дав самого важного из его учения, так что все его учение — искаженное учение — должно быть оккультно дополнено, и важнейшие вещи из него касаются как раз человеческой души. … Но как только Аристотель доходит до этого места, где он мог бы описать свой путь медитации, тут, .. он становится скуп на слова. Но скупость эта зависит не от того, что Аристотель не описывал этого, а от того, что потомство их не переписало и не передало последующим поколениям. Аристотель шел своеобразным, внутренним, мистическим, как могли бы сказать, путем….
При мистическом переживании нельзя избежать этого, нужно пережить всю боль одиночества. И когда при этом переживании встает перед человеком вопрос, что же ты покинул ради этого одиночества, то ответ гласит: лучшей частью твоего существа ты покинул отца, мать, братьев и сестер и весь остальной мир со всеми его установлениями, покинул душою, лучшей частью твоего существа. Аристотель знал это. Человек может иметь это внутреннее переживание, он может к нему прийти. Из этого чувства одиночества явствует, что внутри человека есть нечто, выходящее за пределы смерти и имеющее связь только с собственным «Я», не сообщающимся с внешним миром.